Бредя по узкой скалистой тропинке, пролегшей меж бездонной пропастью, Олеандра подставила лицо робким лучам осеннего солнца. Где-то вдалеке виднелся тревожно-красный кленовый лес, чуть шевеливший ветвями в такт ритму природы, облетевшие листья цвета пожара летали в воздухе, порхали, точно стая потерявшихся, мятущихся бабочек. Надетая на ней ослепительно-белая полупрозрачная туника ласкала нежные округлости тела, трепеща, четко обрисовывала стройные ноги. Она не боялась упасть, она уверенно шла, вытянув руки к небу, холодный ветер запутался в ее распущенных пшеничных волосах. Олеандра шла, вслушиваясь в то, что говорили ей лес, ветер и солнце, танцуя под неслышимую для тех, кто не хочет услышать, музыку свободы. Ее не пугала разверзшаяся под ногами пропасть, она не боялась смерти. Смерти более не существовала в этом мире, наполненном гармонией бытия.
А небеса стремительно наполнялись сталью, серые тучи мчались со скоростью мысли, по мановению волшебной палочки принимая самые невозможные образы, которые только можно себе представить. Солнце быстро утомилось в этом неравном бою и ушло до лучших времен. Одора остановилась, завороженная нечеловеческой, дикой красотой этого места. Существовала лишь два цвета: серый и красный. Серое небо, серые скалы, далекая серая земля. Красная роща. Да она сама, одетая в белое. Глаза расширились от восхищения, захотелось рухнуть на колени и вознести молитву тому, кто был в силах создать подобное. Счастливо засмеявшись, девушка продолжила путь по бесконечной тропинке в вышине. Если бы она умела петь, в пустынном пространстве бы сейчас раздавалась прекраснейшая песня, когда-либо рождавшаяся из человеческих уст.
Расшалившийся ветер направил бурю кленовых листьев прямо на нее алую кленовую бурю, больше походящую на живой существо, не осознающего своей силы. Листья переплелись с прядями ее волос, протекали сквозь пальцы, целовали лицо… Внезапно потеряв равновесие, она рухнула прямо в зияющую пустоту, жадно раскрывшую свой алчный рот. Странно, но девушка и тут не почувствовала страха, или хотя бы испуга за свою жизнь. Откинувшись назад, Олеандра выгнула спину, раскинув руки и ноги в разные стороны, так что упругие слои воздуха создавали удобное ложе. Закрыв глаза и перекувырнувшись несколько раз, Одора продолжила свободный полет.
Неизвестно, сколько продолжалось падение. Но вот показалась земля, острые большие камни ущелья. С умиротворенной улыбкой на пухлых губах она упала на них, превратившись в тысячи кленовых листьев, красной стаей тут же взмывших в жемчужную высь, гонимые холодным осенним ветром.

Камерон бродил по замку и добродил до выручай-комнаты...  И тут его осенило.
Вот, где я смогу просидеть целый урок!
Парень заходил взад-вперед около стены, повторяя.
Мне нужно место, где меня не найдут... Мне нужно место, где меня не найдут... Мне нужно место, где меня не найдут...
На третий раз на абсолютно голой стене появилась маленькая дверь. Камерон улыбнулся и зашел в нее. По-началу он подумал, что попал в кладовку. Было темно... Валялось много мусора... Гриффиндорец медленно шел вглубь комнаты, а в это же время, с внешней стороны, дверь, в которую он вошел, постепенно изчезала и наконец изчезла совсем.
Господи, что это?! - подумал про себя Камерон, наткнувшись на что-то. Наконец, он выбрался из кучи мусора и понял, что попал в большую комнату, красиво уставленную. Тут стоял рояль, было даже окно... Стоял письменный стол, перо с чернилами и пергамент. А рядом стоял большой диван, хорошо освещенный. На нем было бы очень удобно читать. В общем, комната была обставленна так, что Камерон поселился бы тут. А эти заросли брахла, видимо, только для прикрытия... Чтобы, если что, увидев этот мусор, никто бы сюда не полез...
И Камерон был прав. Только даже бы если кто и полез бы вэту комнату, то попал бы в обыкновенный чулан, темный и вонючий.
Гриффиндорец сел на диван и скинул сумку рядом. Тут он уже начал говорить вслух.
- Интересно, кто-то сдесь был до меня?   - Камерон усмехнулся. - Милая комнатка... Есть, чем писать, есть на чем играть, есть где отдохнуть и почитать... Просто, как будто для меня.
Парень подошел к письменному столу и сел за него. Он вспомнил, что у него есть ДЗ по Демонологии. Почему бы не сделать его сейчас? - подумал парень, проводя рукой по пергаменту. Он вспомнил называние демона, про которого собирался написать сочинение. Взяв перо, обмакнув его в чернила, Камерон принялся писать...
Асмодей — один из наиболее занятых демонов. Он не только надзиратель за всеми игорными домами в аду, но и главный распространитель разврата. Руководя всем этим, Асмодей был демоном похоти и нес личную ответственность за разжигание неурядиц в семьях. Быть может, причиной было то, что и сам он вышел из неблагополучной семьи. Согласно еврейской легенде, его матерью была смертная женщина Наама, а отцом один из падших ангелов (возможно, Адам до появления Евы). Знаменитый учебник магии «Завещание Соломона» описывал Асмодея как «свирепого и кричащего». Он ежедневно делал все что мог, чтобы помешать мужьям и женам совокупляться, в то же время подстегивал их скрытые животные инстинкты, подстрекая на измену и другие грехи. Перед смертными Асмодей появлялся сидящим верхом на драконе, со шпагой в руках. И было у него три головы: одна — бычья, другая — баранья, а третья — человеческая. Все три головы считались распутными по своему рождению. Ноги же демона по одной из версий были петушиные...
и т.д. и т.п... После недолгих раздумий Камерон начал писать дальше.
Велиал был одним из наиболее почтенных демонов Сатаны. Еще до того как в Новом Завете главой темных сил преисподней был назван Сатана, Велиал уже достиг высокого положения. В одном из манускриптов Мертвого моря «Война сыновей света с сыновьями тьмы» Велиал предстает как единовластный правитель преисподней:
«Ради разврата порожден ты, Велиал — ангел вражды. Ты и обитель твоя — тьма, а цели твои — сеять вокруг себя зло и боль».
В конце концов Велиал спустился с небес, но у него так и осталось имя демона лжи. Мильтон запечатлел его в своей книге «Потерянный рай-II» следующим образом:
«...Честные небес не покидают, казалось, что рожден он был благородным и для славных дел, но всебыло обманом и неправдой, хотя язык его обещал манну небесную и мог придать благовидность любому злодеянию, чтобы смутить и поразить любой ра- зумный совет: так как помыслы его были низки, соблазнял он трудолюбивых, но робких к добрым делам и нерадивых до благородных поступков».
Когда известный своими массовыми убийствами Жиль де Рэ попытался вызвать демонов, используя части рас- члененного тела убитого им ребенка, ему явились Вель- зевул и Велиал... и т.д. и т.п.
Дописав о демонах, Камерон решил немного отдохнуть. Сложив пергамент в свою сумку, он сел за рояль и начал наигрывать какую-то мелодию из головы, просто так.
Так Камерон коротал время, чтобы не ходить на Древние Руны.